Исправнику удалось впечатлить губернатора. Ещё за несколько дней до получения его рапорта, по получении повторной жалобы переселенческих выборных, губернатор лишь поручил сообщить крестьянам (документ № 21), что их жалоба ещё в феврале передана на рассмотрение крестьянскому чиновнику. Правда, концовку ("от которого просители и должны ожидать удовлетворения по своей жалобе") губернатор по размышлении зачеркнул (л. 42 об.). Но это, видимо, связано с нежеланием возбуждать чрезмерных ожиданий (о том, что жалоба будет удовлетворена). Общий же смысл сохраняется: я своё дело сделал, теперь этим занимается крестьянский начальник, а ко мне больше не приставайте.

Но получение воззвания от исправника встревожило губернатора не на шутку. В тот же день, 30 апреля 1884 г., он отправил целых три документа. Первой его мыслью было подключить к делу председателя губернского правления – того самого Н.Н. Петухова, который годом ранее во время пересмены губернаторов исполнял обязанности начальника губернии, и которому уже доводилось вникать в ново-тырышкинские обстоятельства. Сокращённо пересказав рапорт исправника, губернатор подытоживал отношение к Петухову просьбой "при поездке Вашей в Бийск [1] обратить на это дело особое Ваше внимание и разобрать его на месте" (документ № 22, л. 48 об.).

По-видимому, отношения между двумя начальниками (один – более сведущий в западносибирских делах, другой – более высокопоставленный) были не вполне доверительными. Используя для описания собственных действий личное местоимение ("срок для причисления переселенцам я продолжил..."), губернатор не рискнул таким же образом сказать о действиях Петухова ("Вы предписали"), вместо этого нагромоздив конструкцию в третьем лице: "исправлявший должность губернатора 3 июня минувшего года за № 342 предписал..."). Впрочем, редактируя концовку текста, губернатор заменил казённо-приказное "о последующем же не оставить мне сообщить" на любезно-обходительное "о последующем же прошу Вас уведомить меня".

Следующим было отношение к тому самому крестьянскому чиновнику, который так и не разобрал жалобу переселенческих доверенных (документ № 23). От предыдущего оно отличается лишь концовкой: губернатор просил "при поездке по участку обратить на это дело особое Ваше внимание и личным своим влиянием привести его к мирному окончанию" (Л. 47). Очевидно, начальник губернии ждал от крестьянского чиновника лишь временного успокоения, которое поможет дождаться председателя губернского правления, полномочного для коренных решений.

Наконец, в тот же день было отправлено и отношение начальнику Алтайского горного округа (документ № 24). Описывая сложившееся положение, губернатор на сей раз указал не только на происходящие столкновения, но и на ожидание населением "скорого распределения земли в раздел". Просьбу об "энергичных мерах к скорейшему разрешению дела" он сам же и расшифровал: "о наделе крестьян землею в горном округе по числу душ, проживающих в селениях" (Л. 49 об.). Таким образом, губернатор поддержал предложение, выдвинутое исправником.

Между тем сам исправник, через две недели после предыдущего рапорта и "в дополнение" к нему, 4 мая 1884 г. вновь побеспокоил высшее начальство губернии (документ № 25). Выяснилось, что он ещё раз ездил в Ново-Тырышкино, причём в компании особого чиновника по крестьянским делам. Из жалобы старожилов (документ № 26) мы знаем и дату поездки: 25 апреля. И вновь реплики каждой из сторон отстают от событий, как гром от далёкой молнии: губернатор отвечает на обращение 21 апреля, ещё не зная, что 25-го положение изменилось; исправник пишет отчёт 4 мая, ещё не зная, что 30 апреля ему послано указание губернатора в ответ на отношение от 21-го апреля. Телеграфная связь ещё только входила в жизнь; служебная переписка велась по старинке, через почту. Дело не только в технике: телеграф до Барнаула уже действовал, и три месяца спустя губернатор воспользуется этой новинкой для передачи срочного сообщения (см. документ № 30). Но привычка довлела: даже авральные отношения от 30 апреля губернатор отправил почтой. Организационно бюрократическая машина не успевала за стремительно развивающимися событиями.

Итак, 25 апреля 1884 г. на сходе в Ново-Тырышкино исправник допытывался, почему старожилы обязательно хотят выдворить переселенцев и не согласны жить с ними вместе. "Так как по разбору дела оказалось, что переселенцы платят старожилам оброк и разные денежные поборы и что, следовательно, пособляют им же в отношении отбывания повинностей, то на единственную затем причину к выдворению переселенцев жители указали – на недостаток земли" – сообщал А. Новогонский (л. 50). Однако этот довод он счёл неубедительным по уже известным нам основаниям: "ввиду того, что до сих пор новоселы запахивали лишь земли свободные, а не занятые пашнями старожилов" (Л. 50–50 об.). Поездка кончилась тем, что особый чиновник по крестьянским делам пообещал старожилам "вытребовать план из Алтайского горного правления и проверить количество земли, занимаемое этой деревней" (по-видимому, это было не то обещание, какое старожилов порадовало бы). Дело запахло землеустройством в одном отдельно взятом селении. Впредь до этого "старожилам воспрещено ныне стеснять в запашках новоселов, а последним приказано не занимать земли более того, сколько они занимали до сих пор и вновь уже к себе никого не принимать" (л. 50 об.).

Под занавес исправник просил приостановить исполнение распоряжения от 25 августа 1883 г., "в котором жители д. Ново-Тырышкиной находят поддержку своих желаний к удалению переселенцев" (л. 50 об.). Выполнив это пожелание (документ № 28), губернатор поддержал и другие принятые исправником решения, направленные на то, чтобы заморозить сложившееся положение – "впредь до того времени, когда получится ответ из Кабинета его величества" о межевании наделов (Л. 51 об.).

Примечания.

[1] Судя по зачёркнутому здесь же "при ревизии Бийского округа", речь шла о плановой поездке.