Ответ Бырылову и указание крестьянскому начальнику составлял не губернатор, их составлял управляющий губернией. Обострение борьбы в Огнево пришлось на пересменку губернаторов в Томске. Новым начальником губернии стал Асинкрит Асинкритович Ломачевский. Бравый кавалерист, в Русско-турецкой войне геройски командовавший эскадроном, в мирное время он получил большой опыт службы по гражданской части, последние 10 лет прослужил вице-губернатором в Оренбурге. В Томске Ломачевский впервые пробовался на роль самостоятельного начальника губернии.

Новоявленный губернатор прибыл в Томск 18 июня 1895 г.  [14] и, следуя традиции, отправился в ознакомительный объезд губернии. Пока генерал путешествовал по дальним закоулкам огромных просторов, оказавшихся в его ведении, текущую работу продолжал управляющий губернией. Вот почему через два дня после получения Бырыловым телеграммы из Томска сам губернатор уже был на месте и лично принимал очередную жалобу переселенцев (документ № 26).

Главной причиной погрома 26 июня 1895 г. настойчивый Г.Ф. Бырылов вновь выставлял сооружение церкви, за лесом для которой переселенцы, по его словам, накануне погрома договорились ехать.

Если в жалобе о погроме 1894 г. Бырылов говорил о восьми пострадавших дворах, то в перечне пострадавших 1895 г. перечислены 38 человек (всего же крестьянский чиновник, как мы помним, говорил про 84 семьи). Лишь шесть имён этого списка встречаются в перечне тех 24, от имени которых жаловался Василий Япринцев. Остальные либо выбыли, либо вызывали меньшее раздражение старожилов, либо лучше могли постоять за себя.

Несмотря на больший масштаб, похоже, что противостояние превратилось из попытки выгнать новосёлов в попытку отомстить им за то, что они остаются. Во всяком случае, речь уже не идёт об отъёме плугов, и ущерб за редкими исключениями ограничивается изъятием относительно недорогих предметов, таких как курки, верёвки, топоры, предметы сбруи. Значит, переселенцы, хотя и побитые, имеют возможность пахать, а значит, сохраняют возможность оставаться в селении.

"Личное получение" жалобы губернатором, конечно, сопровождалось выслушиванием подробностей из первых уст. Услышанное, как видно, не впечатлило А.А. Ломачевского настолько, чтобы предпринимать срочные меры. Месяцы шли, но ничего не менялось. Лишь в декабре был дан ответ, причём не по свежим жалобам Г.Ф. Бырылова, а по давнишней – В. Япринцева. В канун рождественских праздников губернатор сообщил в Канцелярию прошений на высочайшее имя (документ № 28), что жалоба В. Япринцева не заслуживает удовлетворения.

Это не значит, что новый губернатор изменил линию, начатую его предшественником. Занимая в 1893 г. благожелательную к переселенцам позицию (документ № 14), Г.А. Тобизен всё-таки уповал на затяжку времени в ожидании общего пересмотра законодательства о сибирских переселенцах. Нарушать же закон, принудительно приписывая переселенцев к старожилам, он не собирался. Фактически то же видим мы и со стороны А.А. Ломачевского: уже ознакомившись с огневской проблемой на месте, он почти полгода сохранял статус кво и отправил официальный ответ лишь по получении в декабре 1895 г. повторного  [15] напоминания от императорской канцелярии (документ № 27). Тут уж, конечно, тянуть далее было неприлично. Сами по себе задержки с ответом на такие ходатайства были делом обычным (потому-то Канцелярия даже растиражировала специальный бланк именно и только для требований ускорить ответ). Но повторное напоминание, как видно, требовало повышенного внимания.

Стоит притом обратить внимание на то, что ответ Ломачевского сводил дело к отказу только по жалобе Япринцева, притом на сугубо законных основаниях; исход всего огневского противоборства, тем более – в условиях возможной перемены законодательства – не был этим ответом предрешён.

Показательно, что губернаторское мнение подкреплялось данными почти 11-месячной давности (январское отношение крестьянского чиновника 2-го участка). Если бы А.А. Ломачевский или Г.А. Тобизен считали эти данные достаточными для убедительного ответа, они использовали бы их раньше. Но ни один из двух этого не сделал, потому что оба придерживались одной линии.

Ответ губернатора, формально будучи антипереселенческим, на деле означает лишь стремление отделаться от постороннего вмешательства – что, по всей видимости, было обычным поведением в общении с Канцелярией прошений. Судя по Ново-Тырышкинскому делу, нельзя сказать, что Канцелярия была вовсе бесполезна, но действие её оказывалось не прямолинейным. Надежды крестьян на то, что их жалоба попадёт к самому высокому в стране начальнику, и тот разберётся по справедливости, были ложными. Жалобы отдельных искателей правды возвращались к тем, на кого они жаловались. Но анализ всей совокупности жалоб позволял столичным чиновникам обнаруживать появление новых проблем, требующих решения за счёт новых управленческих решений (таких как посылка в Сибирь особых уполномоченных по переселенческому делу).

В.М. Максимов. Голова крестьянина.

Примечания.

[14] Яковенко А.В., Гахов В.Д. Томские губернаторы: биобиблиографический указатель. Томск: Изд-во "Ветер", 2012. С. 146.
[15] Первое было отправлено 28 сентября и получено 21 октября 1894 г. (л. 53). В данной подборке не публикуется, поскольку не имело видимой взаимосвязи с развитием дела.