Не менее острые противоречия к 1912 г. сложились в землеустроенных селах во взаимоотношениях крестьян-старожилов и причисленных переселенцев. Несмотря на то, что число таких устроенных, но ранее неприписанных переселенцев более чем в полтора раза превышало тех, кто не получил надел (см. таблицу 1), это было лишь видимым внешним благополучием. Переселившись, как правило, самовольно и не имея приемного приговора, эти переселенцы, имея земледельческое хозяйство, заявляли при землеустройстве о желании получить надел. По закону они вносились в список № 4 и подлежали наделению землей наравне со старожилами. Такой порядок, как правило, вызывал крайнее неудовольствие последних, снижая размер их наделов. Подобный пример был отмечен выше при анализе истоков земельного конфликта в селе Мормыши. Но уже к началу 1912 г. такое неприятие крестьян из списка № 4, включенных в сельские общества помимо их решения, стало носить весьма распространенный характер, поскольку стали вступать в законную силу отводные записи на земельные наделы селам. Уже в январе 1912 г. губернатор сообщал в Министерство внутренних дел, что старожилы массово ходатайствовали об исключении вновь причисленных переселенцев из числа наделяемого землей населения, считая эти решения неправильными и подавая об этом «громадное число жалоб» в губернское правление[35].

Конфликтные ситуации с отказом в приеме в сельские общества вновь причисленных по землеустройству переселенцев, как правило, становились известными после вынесения тем или иным сельским обществом приговора об отказе наделять землей вновь причисленных. Реакция «обижаемой» стороны в таких ситуациях мало известна, поскольку очень скупо отражена в делопроизводственных документах. Можно привести пример вновь причисленных в селе Сростинском Новоегорьевской волости Змеиногорского уезда. После отказа в наделении землей они обратились в волостной суд с требованием о взыскании с сельского общества убытков, причиненных ненаделением землей. Волостной суд обязал общество уплатить «довольно значительные суммы», после чего новые члены общества были наделены землей[36]. Однако судить о массовости подобных примеров судебного или иного официального порядка отстаивания законного права на надел со стороны вновь причисленных крестьян нет возможности.

Проследить всю цепочку противостояния старожилов и вновь принятых по землеустройству переселенцев можно на примере нескольких сел, отличавшихся особым упорством в непринятии старожилами данной новой группы односельчан. Это были села Барнаульского уезда: Куликовской волости (Усть-Мосиха, Шарчино, Куликовское), Клочковской волости (Клочковское, Лебяжинское, Рогозиха), село Средне-Краюшкинское одноименной волости и деоревня Серебренникова Боровской волости. Причина острого нежелания принимать вновь причисленных переселенцев, очевидно, заключалась в их значительном количестве. Так, в селе Куликовском на число старожилов около 1 тыс. душ вновь причисленных переселенцев оказалось более 1270 душ. В Лебяжинском это соотношение составило 769 душ к 505 душам. Похожая ситуация была, видимо, и в Шарчино, где причисленных по списку № 4 оказалось 600 душ[37]. Из косвенной информации документов можно понять, что часть вновь причисленных переселенцев уже давно проживала в селах. Так, в селе Клочковском, в котором старожилы сами являлись переселенцами, прибывшими около 25 лет назад из Тамбовской губернии, новоселы, причисленные по списку № 4, проживали в селе уже 15‑20 лет и несли все повинности и платежи[38]. Но именно это село стало очагом самого упорного и длительного по времени конфликта, связанного с отказом от приема причисленных по землеустройству.

Н. А. Ярошенко. Крестьянин в лесу.

Противодействие принятию вновь причисленного населения в сельские общества продолжалось в течение всего 1912 г. В большинстве сел оно выражалось в обсуждении на сельских сходах и принятии различных решений «без участия вновь причисленных». В числе этого были также обсуждения на сходах вопросов о разделе покосов и земель[39]. Наибольшей остротой противодействие характеризовалось в селе Клочковском. Помимо неоднократного принятия постановлений без участия вновь причисленного населения, один раз староста не сообщил крестьянскому начальнику о приговоре по разделу покосов, а в июле общество прямо постановило «не принимать в свою среду и не наделять земельными угодьями лиц, причисленных по землеустройству». Подобные решения отменялись крестьянскими начальниками как незаконные. В особо острых случаях, как в селе Клочковском, за противозаконные действия подвергали 7-дневному аресту сельского старосту. Однако такое вялотекущее сопротивление старожилов могло продолжаться сколько угодно долго. Так, например, было в волостном селе Средне-Краюшкинском. В течение всего 1912 г. крестьянский начальник лично разъяснял сельскому обществу их обязанность наделить вновь причисленное население, убеждение и административное воздействие применялось к сельским должностным лицам, в судебном порядке взыскивались убытки, понесенные вновь причисленными от ненаделения землей. Все эти меры оказывались безрезультатными, а общество «упорно и напролом… чинит стеснения своим новым членам»[40].

Примечания. 

[35] РГИА. Ф. 1291. Оп. 84 (1911 г.). Д. 192а. Л. 49.
[36] ГАТО. Ф. 3. Оп. 44. Д. 1709. Л. 25.
[37] ГАТО. Ф. 3. Оп. 44. Д. 1709. Л. 69‑69 об., 71 об.
[38] ГАТО. Ф. 3. Оп. 44. Д. 1709. Л. 99.
[39] ГАТО. Ф. 3. Оп. 44. Д. 1709. Л. 28‑31.
[40] ГАТО. Ф. 3. Оп. 44. Д. 1709. Л. 46‑47.