Окружному начальству были пересланы жалобы с обеих сторон баррикады (и старожилов, и переселенцев). Но "заключение" требовалось только на одну из них – "о выдворении переселенцев из д. Харловой". Это логично: мнение округа по запросу новосёлов уже известно из ответа на ходатайство Жугина. И мнение это – самое простое: дал ссылку на закон – и ничего делать не надо. А вот по ходатайству старожилов следовало либо (если точно воплощать закон) что-то делать (выдворять переселенцев), либо придумывать более хитрые основания для отказа старожилам.
Начальник округа В.К. Болдырев не стал откладывать дело в долгий ящик, и 21 июня 1894 г. сообщил своё мнение томскому губернатору (документ 13) [1]. Весь этот документ пропитан настроением в поддержку переселенцев. Уже в преамбуле, кратко излагая содержание полученных от губернатора документов, автор записки утверждает, что сведения С. Пузырёва "не дают достаточно ясных указаний и прямого ответа, которые из этих двух ходатайств представляются более справедливыми" – хотя сам-то Пузырёв выскащывал вполне определённое мнение. Правление округа имело право счесть этот ответ неубедительно обоснованным – но его никак нельзя было назвать неясным. Раньше, чем правление округа начало формулировать свои предложения, оно уже явно выказало отношение к этому делу.
Читаем далее: "голословное заявление [Пузырёва], что переселенцы водворились в деревне Харловой самовольно, не находит подтверждения". И особенно интересное: "Из прошения самого доверенного крестьян деревни Харловой – Гуляева и сообщения Г. Чиновника по крестьянским делам видно, что переселенцы начали селиться в их деревне с 1891 года, живя сначала в работниках у общественников и на квартирах и только впоследствии обзавелись собственными постройками". Между тем, из жалобы Гуляева этого не видно, и только Пузырёв действительно упоминал этот факт в существенно другой окраске, упрекая Петра Емельянова за то, что тот в 1891 г. "самовольно без спроса общества остановился жить, сначала жил на квартире у своих же российских переселенцев". Как видно, крестьяне-старожилы оказались предусмотрительнее крестьянского чиновника: они вовсе замаскировали факт наличия у П. Емельянова своих людей среди членов общества, а чиновник пытался использовать его против переселенцев – но тем самым дал возможность Болдыреву повернуть его против старожилов.
Перов В.Г. Сельский крестный ход на Пасхе. 1861
Дальше – больше: "Уже одно признание самим доверенным деревни Харловой, что переселенцы первоначально жили в работниках, а также и то обстоятельство, что старожилы деревни Харловой, только спустя два года после первоначального водворения, стали ходатайствовать о выселении переселенцев, служит достаточным доказательством, что переселенцы водворились не только с согласия некоторых общественников, но и с ведома общества, которое своевременно не приняло никаких мер, к воспрепятствованию переселенцам селиться в их деревне" – победоносно заключает В.К. Болдырев. На самом деле у К.А. Гуляева нигде не сказано, что переселенцы изначально жили в работниках. Скорее, наоборот: он упирает, что переселенцы "самопроизвольно без согласия общества устраивают себе усадьбы[,] вырубают у нас последний около деревни таловый лес на свои лачуги и плетни, насильно развивают свои хозяйства, запахивают у нас своею силою последние залоги[,] разводят скотоводство более старожила, насильно пользуются сенокосами" (подчёркнуто везде нами). Но для кабинетского начальства уже не важно, что именно писали старожилы. Главное – что работающий против них факт так или иначе установлен, первый ключевой для подобных споров вопрос решён: конфликту предшествовало сотрудничество.
Ещё один ключевой для харловской истории вопрос – это вопрос о деньгах. Старожилы этот подводный камень обошли совершенно, а крестьянский чиновник дал объяснение, как будто, юридически безупречное: платежи переселенцев – это аренда. Налицо, таким образом, два взаимоисключающих утверждения: Пузырёв против Емельянова. Как понять, где правда? Управляющий Алтайским округом эту загвоздку решил легко и непринуждённо: 42 рубля – слишком много в качестве платы за ведение хозяйства (которого, к тому же, в 1891 г. у Емельянова не было) – значит, назначение денег было другое.
Пропереселенческое настроение не мешало В.К. Болдыреву видеть, что именно П.А. Емельянов нарушил договор, приведя вместо двух новых жителей целый отряд своих односельчан. Но наказание за это нарушение предлагал весьма умеренное: "…Не отвергая права общества, по изменившимся обстоятельствам отказаться от выдачи приемного приговора, нахожу что в этих случаях на обществе должна лежать обязанность возвратить полученные деньги и вознаградить переселенцев за убытки". Под "вознаграждением за убытки" (сверх возврата денег) подразумевалась необходимость вернуть деньги ещё и за дома, если таковые покупались (автор документа специально оговаривался, что этот важный вопрос – были ли дома куплены или построены самостоятельно – не решён предоставленными бумагами).
Переходя к практическим предложениям, В.К. Болдырев проявил умение маневрировать в рамках закона: "…Так как ходатайство переселенцев заключается лишь в просьбе о дозволении им проживать в деревне Харловой, для чего необходимо одно нахождение у них паспортов или других видов, дающих право повсеместного жительства, следует заключить, что ходатайство это не может быть не уважено".
Формально решение безупречное: действительно, чтобы выбирать место жительства, достаточно паспорта. Одно плохо: про землю ничего не сказано. А суть-то в ней, и право пользования землёй – только у членов общества.
Репин И.Е. Проводы новобранца. 1879
Поэтому автор всё-таки не останавливается на достигнутом и (попутно напомнив о том, что надел общества двукратно превышает норму, даже если не считать неудобных земель) завершает так: "…Я нахожу справедливым, если со стороны Вашего Превосходительства будут приняты меры к оказанию влияния на крестьян деревни Харловой, чтобы они выдали названным переселенцам Воронежской губернии приемные приговора без взимания значительных денежных сборов."
На фоне предыдущего долго перечисления вин старожилов предложение решить дело уплатой им же дополнительных денег выглядит неожиданно. К концу документа В.К. Болдырева читатель уже ждёт торжественного провозглашения победы переселенцев. Но оказывается, что все антистарожильческие доводы кабинетского начальства – лишь попытка выровнять чаши весов, которые слишком очевидно накренились в пользу старожилов. Единственный, но зато бесспорный их довод формулирует между прочим сам же Болдырев: "причисление переселенцев к деревне Харловой, согласно 142 ст. Общ[его] Полож[ения] о крестьянах, до воспоследования изменений в законодательном порядке, может состояться не иначе, как по получении приемного приговора". Здесь показательно и это "воспоследование изменений", о подготовке которых высокий чиновник уже знает. Но важно и указание на приёмный приговор, который пока обойти невозможно.
По существу, кабинетское начальство в своём отзыве советовало губернским чиновникам, чем можно припугнуть старожилов, чтобы добиться от них приёмных приговоров на приемлемых условиях. Но без этих приговоров – все понимали – помочь переселенцам нельзя.
Точка в деле была поставлена после долгой паузы 24 июля 1896 г. отношением губернатора чиновнику по крестьянским делам (документ 14). [2] Поскольку оно отправлено в ответ на представление С. Пузырёва от 24 декабря 1893 г., мы можем судить, что в эти два года бумаги не потеряны, их просто не было. Вероятно, это означает, что переселенцам так или иначе удалось примириться со старожилами. Это позволило губернатору не торопить события и дождаться закона от 27 апреля 1896 г. Закон этот, о подготовке которого высокие начальники знали, по-видимому, уже в разгар харловского противостояния, постановил "лиц сельского состояния и мещан, переселившихся, до времени издания настоящего положения, в Алтайский горный округ, ныне же причислить к местам нового водворения" [3]. Лица, "имеющие домообзаводство" и "занимающиеся хлебопашеством", причислялись независимо от желания старожилов. Кратко сославшись на этот закон и перечислив важнейшие доводы В.К. Болдырева двухлетней давности, губернатор резюмировал: "Я, не признавая возможным удовлетворить в настоящее время ходатайство крестьян д. Харловой о выдворении означенных переселенцев, уведомляю об этом Ваше Высокоблагородие… для надлежащих распоряжений о не стеснении переселенцев в проживании д. Харловой и для объявления просителям".
Примечания.
[1] ГАТО. Ф. Ф-3. Оп. 45. Д. 42. Л. 13–15.
[2] ГАТО. Ф. Ф-3. Оп. 45. Д. 42. Л. 31–32.
[3] Полное собрание законов Российской империи. Собрание 3-е. Т. 16. Ч. 1. С. 323–324. № 12837. "Об устройстве переселенцев Алтайского округа, ведомства Кабинета Его Величества".