Перевод
1909 года декабря 11 дня. Мы, нижеподписавшиеся Ново-Шульбинские сельские - староста Боровиков и писарь Поспелов, на требование господина крестьянского начальника 2 участка Змеиногорского уезда от 4 сего декабря [1] 20 за № 4791 объясняем следующее:
Первое. Действительно, переселенцы снимали в аренду у местных крестьян земельные участки, но с таким обязательством, чтобы на таковых не возводить никаких построек (в чем было отказано и по приговору общества). Просители Киселев и другие построек никогда не возводили, а между тем в прошении своем жалуются, что у них некоторые общественники ломали и грабили постройки. В этом отношении жалоба Киселева с товарищами является совершенно ложною. Да и в действительности ни у одного из переселенцев построек никто не ломал.
Второе. По приговору общества на всех непричисленных переселенцев в этом году была наложена арендная плата: за занятые усадьбы по 40 рублей; за лошадей, рогатый скот и овец - по 3 рубля за каждую голову [2]. Так как многие переселенцы от добровольной уплаты арендной платы отказались, то к ним был предъявлен иск в волостной суд, который иск общества удовлетворил полностью. С Киселева с товарищами деньги были присуждены тоже волостным судом, но они, несмотря на то, что решения волостного суда вошли в законную силу, – уплатить добровольно деньги отказались. Поэтому, в силу необходимости, у некоторых из них было взято на удовлетворение иска разное имущество.
Так, например, у Герасима Белагая была взята бричка, хотя по сумме иска у него можно было бы взять и другие вещи, но к взятию их он не допускал и упорно сопротивлялся.
Для взятия имущества на удовлетворение иска с Данилы Бакуты первоначально ездили мы с крестьянином Сафроном Фоминым, но Бакут к взятию имущества не допустил. Поэтому я, староста, в отсутствии писаря, с крестьянами Архипом Безверхим, Петром Пустоваром и Титом Марченко вторично ездили к Бакуте для взятия имущества, но он, затворивши двери, отказывался впустить нас в избу. Поэтому ради того, чтобы вызвать Бакуту для личных объяснений, понятыми были закрыты в его доме окна. И тогда только на улицу вышла жена Бакуты и заявила, что в избу она никого не пустит. В дворе же у Бакуты находилась бричка, прикованная на цепь к столбу задними колесами. Вот почему мы с понятыми и взяли у Бакуты передния колеса от брички.
Я совершенно не употребляю водки, а понятые в это время тоже были совершенно трезвы. Взятое имущество продано не было, ибо Киселев и другие деньги уплатили добровольно. У просителя же Манькова ничего из имущества взято не было, ибо он деньги уплатил без всякого сопротивления. В том и подписуемся.
Сельский староста Боровиков
[Печать Ново-Шульбинского сельского старосты]
Писарь
[подпись]: Поспелов
Объяснение старосты с писарем мы подтверждаем и присовокупить ничего не имеем.
В том и подписуемся: Сафрон Фоминых, Петр Пустовар и Тит Марченко, а за них и за себя расписался
[подпись]: Архип Безверхий.
Примечания публикатора.
[1] См. документ № 9.
[2] Пункт 2 отчёркнут, на поле сделана приписка: "Неправда. Крестьянский начальник, [подпись]
Гос. архив Томской области. Ф. 3. Оп. 45. Д. 1025. Л. 11–12
Опубликовано в: Сибирские переселения: документы и материалы. Выпуск 4: Конфликты
старожилов и переселенцев. 1880-е – 1910-е годы. СПб., 2020.
Вопросы:
1. Сравните этот документ с приговором от 26 июля (документ № 2): чем различаются основания расчёта суммы арендной платы?
2. Размер денежных претензий к переселенцам (документ № 2) и изменение цены исков в некоторых случаях (документ № 3, 6, 7) подтверждают или опровергают принцип расчёта арендной платы, опороченный крестьянским начальником в его комментарии на поле данного документа?
3. Как можно состыковать утверждения старожилов (из текущего документа) и переселенцев (документ № 8) о постройках (которые то ли были, то ли не были сломаны)? О старосте и понятых (которые то ли были пьяны, то ли трезвы)? Попробуйте найти такую формулу, при которой ни одно из утверждений не будет безусловно ложным.
