Перевод
Его превосходительству господину Томскому губернатору.
От крестьян, проживающих в селе Ново-Шульбинском
Герасима Белагая, Леонтия Киселева и других
в конце сего прошения поименованных.
Прошение.
Мы, нижеподписавшиеся крестьяне, переселенцы из разных местностей Европейской России, в настоящее время проживаем в селе Ново-Шульбинском Змеиногорского уезда Томской губернии и арендуем у крестьян того же села надельную полевую землю. Некоторые из нас взяли в аренду землю у членов Ново-Шульбинского общества на три, на пять и на десять лет, на каковую и имеем арендовые документы, засвидетельствованные местным сельским и волостным начальством. Поэтому нам необходимо обзавестись хозяйством, например, лошадьми, быками, коровами и проч. Кроме этого нам нужны усадебные места, так как не имея усадьбы нельзя содержать и хозяйства. Ввиду этого, кое- кто из нас решил производить съемные деревянные постройки на арендуемых нами землях и там же обзаводиться хозяйством. Но тут вмешалось в наше дело общество и не позволяет производить задуманные нами работы или постройки, хотя со стороны хозяев арендуемых нами земель препятствий никаких не было заявлено. Если кто не слушался общества и продолжал вести постройки, то те постройки некоторые из общественников, собираясь по несколько человек вместе, ломали и грабили, а потому волей неволей приходилось бросать свои работы и перебираться в село. Но и здесь общество не покидает нас и не перестает тормозить посредством сельских властей и доверенных общества.
Проживая в селе Ново-Шульбинском многие из нас не перестают заниматься земледелием, а потому кое-кто купил себе дом вместе с усадебным местом, кое-кто нанимает, т.е. арендует чей-либо дом с усадьбой, но и те, и другие, занимаясь хлебопашеством, ввиду необходимости имеют столько рабочего скота, сколько необходимо для ведения имеющегося хозяйства. Здесь общество увидело, что если только наложить на всех неприписных жителей села Ново-Шульбинского налог (на усадебные места, на каждое животное), то можно получить хорошую пользу, что не задумавшись и привело в надлежащий порядок. А именно постановило взыскивать со всех неприписных жителей за купленные ими усадебные места по сорок рублей, за каждую рогатую скотину по три рубля и за каждую лошадь тоже по три рубля. После этого на тех, кто не хочет добровольно уплачивать по своему нежеланию или же задерживает плату за неимением средств, передают жалобу в волостной суд, который непременно присуждает решение в пользу общества, не желая выслушать никаких доказательств со стороны ответчика, который действительно имеет оправдательные документы на суд перед обществом. То же самое было и с нами.
Через некоторое время после суда сельский староста с писарем, доверенные от общества по этому делу и некоторые из прочих приписных крестьян вместе ездили по домам, забирали предметы без ведома хозяев и, кроме того, брали чужие предметы, стоящие по сто рублей и по пятьдесят рублей. Тогда как вместе с тем долга числится за виновным всего лишь только около 8 или 5 рублей, для оплаты которых можно было бы выбирать в хозяйстве подходящую вещь, стоящую немного дороже этого долга.
Был случай такой. К одному крестьянину, Петру Андреевичу Белагаю, который был должен обществу за 2 лошади шесть рублей, явились сельский староста, писарь и еще некоторые крестьяне и взяли у него бричечный ход, стоящий не менее 100 рублей, который-то и был совсем не его, а брата и был взят на время, для перевозки соломы на топку. Вместе с тем, можно бы было взять у господина Белагая какой-либо другой предмет, но его собственный.
Другой случай был с крестьянином Даниилом Стефановичем Бакутой, которого тоже не было дома, а был он должен обществу около 8 рублей. К нему явились сельский староста, писарь, доверенные общества и много других крестьян, в совершенно пьяном виде, держа в руках бутылки с недопитой водкой. С угрозой загнали домохозяев и некоторых чужих – приезжих людей - в дом, затворили в окнах ставни и тогда приступили к грабежу, разобрав ход бричечный (взяли одну его половину, а другую оставили), после чего с полным криком отправились дальше.
Мы люди темные, малограмотные, а некоторые из нас и совсем неграмотные, не знаем, что нам после всего этого остается делать. Многие крестьяне обращались с просьбой к крестьянскому начальнику 2-го участка Змеиногорского уезда, но ничего из этого не вышло, общество по-прежнему простирает свои руки на наше добро. В настоящее время мы нашли необходимым обратиться с просьбой к Вашему Высокопревосходительству – идействительно ли есть такой закон на основании которого могло Ново-Шульбинское общество наложить на усадебные места всех неприписных по сорок рублей и по три рубля за каждую лошадь (которые никогда у нас не отлучаются в степь для пастьбы, а всегда находятся дома и кормятся домашними припасами)? За рогатую скотину спорить не претендуем, потому что ее действительно выгоняем в степь пастись, хотя мы, в то же время, кроме пахотной земли имеем арендуемые земли-сенокосы, на которой пасется скотина и крестьян общества села Ново-Шульбинского. Если действительно есть такой закон на основании которого общество налагает на нас такие непосильные налоги, то признаем себя в этом виновными, если же нет, то покорнейше просим Ваше Высокопревосходительство сделать надлежащее распоряжение об отмене установленного обществом на нас налога. И просим установить, если он необходим, законный налог. Кроме того, просим возвратить нам деньги, уплаченные обществу за лошадей и усадебные места. Лиц же, которые причинили нам вред и убытки своими незаконными распоряжениями и грабежами, подвергнуть законной ответственности.
Просители Кондратий Самуилов [1] Манько, Федот Димитриев Стрельцов, Антон Степанович Алексеев, Петр Андреевич Белагай, Мартиниан Григорьевич Зузуля, неграмотные, а за них и за себя расписались крестьяне [подписи]: Герасим Белогай, Леонтей Павловыч Кеселёв, Данил Бакут, Никита Фидоряк.
1909 года ноября 7 дня.
Примечание публикатора.
[1] Так крестьяне иногда записывали отчества.
Гос. архив Томской области. Ф. 3. Оп. 45. Д. 1025. Л. 9–10 об.
Опубликовано в: Сибирские переселения: документы и материалы. Выпуск 4: Конфликты
старожилов и переселенцев. 1880-е – 1910-е годы. СПб., 2020.
Вопросы:
1. Что нового мы узнаём из этого документа о методах выполнения решений волостного суда?
2. Кроме усадебных мест и мест выпаса скота (о которых уже шла речь в жалобах старожилов), наличие какого ещё дефицитного ресурса проявляется в этом документе?
Расшифровка
Его Превосходительству Господину Томскому Губернатору.
Крестьян проживающих в селе
Ново-Шульбинском Герасима Белагай, Леонтия Киселева
и других в конце сего прошения поименованных.
Прошение.
Мы, нижеподписавшиеся крестьяне, переселенцы из Европейской России разных местностей в настоящее время проживаем в селе Ново-Шульбинском, Змеиногорского уезда Томской губернии, арендуем у крестьян того же села надельную полевую землю. Некоторые из нас взяли в аренду землю у членов Ново-Шульбинского общества на три, на пять и на десять лет, на каковую и имеем арендовые документы засвидетельствованные местным сельским и волостным начальством. По этому нам необходимо обзавестись хозяйством, например: лошадьми, быками, коровами и проч., кроме этого нам нужны усадебные места, так, как, не имея усадьбы, нельзя содержать и хозяйства. В виду этого, кое-кто из нас, решили производить съемные деревянные постройки на арендуемых нами землях и там же обзаводиться хозяйством. Но тут вмешалось в наше дело общество и не позволяет производить задуманные нами работы или постройки, хотя, со стороны хозяев, арендуемых нами земель препятствий никаких не было заявлено. Кто не слушался общества и продолжал вести постройки, [л. 9 об.] то те постройки, некоторые из общественников собирались по несколько человек вместе ломали и грабили, а потому волей неволей приходилось бросать свои работы и перебираться в село, но и здесь общество не покидает нас и не перестает тормозить посредством сельских властей и доверенных общества. Проживая в селе Н.-Шульбинском, многие из нас не покидают заниматься земледелием, а потому, кое-кто купил себе дом вместе с усадебным местом, кое-кто нанимает, т.е. арендует чей-либо дом с усадьбой, но и те, и другие занимаясь хлебопашеством, ввиду необходимости имеют по столько рабочего скота сколько необходимо для ведения имеющегося хозяйства. Здесь общество увидело, что если только наложить на всех не приписных жителей села Н.-Шульбинского налог, т.е. на усадебные места, на каждое животное, то можно получить хорошую пользу, что не задумавшись и привело в надлежащий порядок, а именно: постановило взыскивать со всех неприписных жителей за купленные ими усадебные места по сорок (40) рублей, за каждую рогатую скотину по три рубля и за каждую лошадь тоже по три рубля. После этого, кто не хочет добровольно уплачивать по своему нежеланию или же задерживает за неимением средств, на тех передают в Волостной Суд, который непременно присуждает в пользу общества, не желая выслушать никаких доказательств со стороны ответчика, который действительно имеет оправдательные документы на суд пред обществом. Тоже самое было и с нами. Чрез некоторое время после суда, сельский староста с писарем, доверенные от общества по этому делу и некоторые из прочих приписных крестьян вместе ездят по домам, забирают предметы без ведома хозяев и кроме того берут чужие предметы, стоющие по сто (100) руб. [л. 10] и по пятьдесят (50) рублей, как вместе с тем долга числится за виновным всего лишь только около 8 или 5 рублей, для оплаты которого и можно было бы выбирать в хозяйстве подходящую вещь, стоющую немного дороже этого долга. Был случай такой. К одному крестьянину Петру Андреевичу Белагай, который был должен обществу за 2 лошади шесть рублей, явились сельский староста, писарь и еще некоторые крестьяне, взяли у него бричечный ход стоющий не менее 100 руб., который-то и был совсем не его, а брата, взятый им на время для перевозки соломы на топку, как вместе с тем можно бы было взять у г. Белагая какой-либо другой предмет, но его собственный. Другой случай был с крестьянином Даниилом Стефановичем Бакута, которого тоже не было дома, а был должен обществу около 8 рублей; к нему явились сельский староста, писарь, доверенные общества и много других крестьян в совершенно пьяном виде, держа в руках бутылки с не допитой водкой, с угрозой загнали домохозяев и некоторых чужих – приезжих людей в дом – затворили в окнах ставни и тогда приступили к грабежу, разобрав ход бричечный, взяли одну его половину, а другую оставили, после чего с полным криком отправились дальше. Мы люди темные, мало-грамотные, а некоторые из нас и совсем неграмотные, не знаем, что нам после всего этого остается делать. Многие крестьяне обращались с просьбой к Крестьянскому Начальнику 2-го участка Змеиногорского уезда, но ничего из этого не вышло, общество попрежнему простирает свои руки на наше добро. В настоящее время нашли необходимым обратиться с просьбой к Вашему Высокопревосходительству – действительно ли есть такой закон на основании которого могло Ново-Шульбинское общество наложить на усадебные места всех неприписных по сорок (40) рублей и по три рубля за каждую лошадь, которые никогда у нас не отлучаются в степь для пастьбы, [л. 10 об.] а всегда находятся дома и кормятся домашними припасами. За рогатую скотину не претендуем, потому что ее действительно выгоняем в степь пасть, хотя, в тоже время и мы, кроме пахотной земли имеем арендуемые земли-сенокосы, на которой пасется скотина и крестьян общества с. Ново- Шульбинского. Если действительно есть такой закон на основании которого общество налагает на нас такие непо[силь]ные налоги, то признаем себя в этом виновными, если [же] нет, то покорнейше просим Ваше Высокопре[вос]ходительство сделать надлежащее распоряжен[ие] об отмене установленного обществом на нас налога. Установить, если он необходим, законный налог. Кроме того, возвратить нам деньги уплоченные обществу за лошади и усадебные места, лиц же, которыя причинили нам вред и убытки своими незаконными распоряжениями и грабежами подвергнуть законной ответственности. Просители Кондратий Самуилов Манько, Федот Димитриев Стрельцов, Антон Степанович Алексеев, Петр Андреевич Белагай, Мартиниан Григорьевич Зузуля не грамотные, а за них и за себя расписались крестьяне [подписи]: Герасим Белогай[,] Леонтей Павловыч Кеселёв[,] Данил Бакут[,] Никита Фидоряк
1909 года ноября 7 дня
Археографическое описание.
Подлинник. Рукопись коричневыми чернилами. На л. 10 утрачен небольшой фрагмент; утраченные буквы восстановлены в квадратных скобках. На листах видны следы от сгиба вчетверо – вероятно, в связи с пересылкой в почтовом конверте.
Дата составления:
07.11.1909
Дата получения:
17.11.1909
Входящий номер:
30575 – общий входящий номер (фиолетовый штамп Томского губернского управления, датированный 19 ноября)
4314 – входящий номер IV отделения губернского управления (записан не в штампе Томского губернского управления, а рядом с ним из-за нехватки места)
Пометы (кроме указанных выше):
На л. 9:
В верхнем левом углу резолюция коричневыми чернилами: "Срочно. Кр[естьянскому] Нач[альнику] – расследовать и доложить».
Неразборчивая помета красным карандашом поверх штампа Томского губернского управления.
На левом поле л. 9 простым карандашом проставлены цифры "1)" и "2)" так, чтобы выделить основные мысли документа.
На л. 10 об. Над фамилиями крестьян вписаны номера, соответствующие номерам их дел в волостном суде (документы 3–7): Манько – 563, Стрельцов – 560, Алексеев – 561, Петр Белагай – 546, Зузуля – 560, Герасим Белагай – 546, Киселев – 562, Бакут – 560, Фидоряк – 560.
Личные подписи:
Герасим Белагай, Леонтий Киселев, Данил Бакут, Никита Фидоряк – крестьяне-переселенцы Змеиногорского уезда Томской губернии.
Место хранения:
Гос. архив Томской области. Ф. 3. Оп. 45. Д. 1025. Л. 9–10 об.
Опубликовано в:
Сибирские переселения: документы и материалы. Выпуск 4: Конфликты старожилов и переселенцев. 1880-е – 1910-е годы. СПб., 2020.
