Перевод
Доверительно
Председателю Совета Министров.
Ваше Высокопревосходительство изволили сообщить мне 8 мая, за № 2963, копию удостоенного Высочайшего Его Императорского Величества рассмотрения всеподданнейшего доклада Вашего о затруднениях, встреченных при поземельном устройстве переселенцев села Мармышского, Томской губернии, а засим препроводили телеграмму Томского губернатора с предположениями о мерах, которые он считает необходимыми для предупреждения аграрных беспорядков на землях Алтайского округа. Наконец, при письме Вашего Высокопревосходительства от 26 мая мной получена копия сообщения Министра Императорского Двора о высказанных ему лично Его Императорским Величеством Высочайших взглядах на необходимость урегулирования возникших на Алтае прискорбных явлений путем административных мер, определенно проявляющих населению непоколебимую волю правительства охранять интересы государства и народонаселения не в ущерб владений Его Императорского Величества.
По этому поводу обязываюсь объяснить следующее:
По мнению Томского губернатора, одним из главных обстоятельств, вызывающих опасения за спокойствие населения в Алтайском округе, является наличность значительного числа хозяев, долгое время проживающих в крае и не получающих прочного земельного устройства ни путем водворения на новых переселенческих участках из оброчных статей Кабинета, ни путем приписки к старожилам. Вследствие сего скорейшее предоставление всему этому неустроенному населению земель из владений Кабинета представляется губернатору как бы необходимым условием аграрного успокоения.
Со своей стороны я не разделяю такого мнения. Конечно, сельское население, все поголовно и прочно устроенное на земле, на началах частной собственности, является для всякой местности наилучшей гарантией земельного довольства и спокойствия; но такое положение дела еще нигде и никогда не было достигнуто и едва ли в какой-либо стране становилось непременной целью государственных мероприятий. В частности наличность, на ряду с обширным классом земельных собственников, значительного земледельческого населения, неустроенного и живущего арендами и заработками, не составляет исключительной особенности Алтайского округа. Многие сотни тысяч такого населения имеются на Кубани и в Донской области, – на казачьих землях, – в киргизских степях Акмолинской и других областей Западной Сибири. И на самом Алтае обилие такого населения не есть явление только последнего времени или последствие земельной политики текущих лет. Напротив, издавна тысячи хозяев ежегодно предпочитали проживать в качестве неустроенных в этом благодатном крае устройству в ином месте, и лишь постепенно, издаваемыми время от времени особыми законодательными актами, прикреплялись к земле.
Такая исконная забота законодателя и самого Кабинета Его Величества об устройстве местного населения в пределах округа, в связи с Высочайшим Указом 19 сентября 1906 г., о передаче свободных земель под переселение, и породила в населении мысль о том, что благодаря основному отличию Алтая от других местностей, а именно принадлежности Алтайских земель не обыкновенному частному собственнику или сословию, а Верховому Хозяину всей земли русской, – все неприписанное здесь население должно непременно получить земельное устройство из владений Державного Собственника.
Ход этого дела с изданием Высочайшего Указа 1906 г., после передачи для заселения этим путем новых 3000000 дес., способен был еще укрепить такую мысль в населении. С этого времени устройство на Алтае всего пришлого сюда населения стало предметом особых забот вверенного мне ведомства и шло настолько успешно, что, несмотря на постоянный наплыв на Алтай переселенцев, число неустроенных самовольцев значительно уменьшилось в последние годы. Так, в течение только двух последних лет 1910 и 1911 гг. устроено в Томской губернии – 126000 душ мужского пола, из коих 64000 причислены к новым переселенческим участкам, а 62000 – к старожилам, и в настоящее время численность неустроенного населения на Алтае, указываемая губернатором, отнюдь не превышает количества, которое, судя по примеру прежних лет, может считаться для такой исключительной местности нормальным.
Нужно заметить, что экономическое положение этого неустроенного населения подробно обследовано Переселенческим Управлением в 1910 и 1911 гг., причем оказалось, что неустроенные в Алтайском округе часто живут не хуже получивших земельное устройство. Так, например, в 1910 г. из 48800 семейств таких хозяев (свыше 240000 душ), из числа коих 5000 были обследованы в первый год прихода – 72,5% имели свои жилища, 71,6% – крупный скот и 54,6% – пашню. Из 11000 семей, не имевших скота и пашни, около 4500 было ремесленников и только 6500 семей оказалось бесхозяйных, живущих исключительно наймом на работы.
Нельзя не признать задачу устроить на земле все это неприписанное население и предупредить накопление неустроенных в будущем совершенно неосуществимой. Для этого прежде всего было бы явно недостаточно того незначительного количества земель в Алтайском округе (за исключением малообследованного еще Горного Алтая), какое может быть передано ведомству Кабинетом, после отвода свыше 20000000 дес. коренному старожилому населению и около 3000000 дес. под новое переселение, – тем более, что место устраиваемых хозяев тотчас же займут новые и новые переселенцы.
По всем изложенным соображениям, я считаю устройство всего неприписного населения округа на землях Кабинета задачей невыполнимой и, вопреки заявлению Томского губернатора, отказываюсь видеть в немедленной передачи остающихся ныне в ведении Управления Округа оброчных статей, исчисляемых в размере всего около 500000 дес., непременное и необходимое условие предупреждения земельных беспорядков. Полагаю, поэтому, что вопрос о передачи этих статей под образование новых участков всецело зависит от усмотрения Кабинета. С точки же зрения вверенного мне ведомства настаивать на передаче их не имею основания, тем более, что то или иное разрешение этого вопроса имеет главное значение не для устройства новоселов, а для интересов старожилого населения.
Переходя к этой важнейшей стороне дела и имея в виду, что согласно действующему закону – весь ход землеустройства и направление земельной политики зависит всецело от Министерства Императорского Двора, я прежде всего полагаю, что обязанность местной административной власти поддержать, во всяком случае, тот или иной порядок, который в этом деле будет установлен названным Министерством. С этой точки зрения, если бы Министерство Двора признало нынешнее направление землеустроительной деятельности Кабинета вполне соответствующим Высочайшим указаниям Его Императорского Величества, преподанным бар. Фредериксу, – то, как местному губернатору, так и местному высшему военному начальству и, наконец, высшему Правительству не оставалось бы ничего иного, как восстановить спокойствие и достигнуть должного подчинения со стороны населения состоявшимся постановлениям землеустроительных учреждений.
Не могу, однако, не заметить, что Высочайшие указания, объявленные Вашему Высокопревосходительству Министром Двора, не поколебали во мне уверенности в правильности ранее высказанных мной в Совете Министров соображений по вопросу о землеустроительной политике Кабинета на Алтае.
Не иное что, а лишь исключительная забота об интересах собственности Его Величества на Алтае внушает мне мысль, что после отвода под землеустройство крестьян-старожилов и переселенцев более двух десятков миллионов десятин, предоставление в отдельных случаях крестьянам тех сравнительно незначительных, разбросанных клочками оброчных статей в смежности с отводимыми наделами, в особенности из числа угодий, состоявших издавна в фактическом пользовании землеустраиваемых селений, не причинит серьезного ущерба этой собственности. Недопустимость отвода земельных участков населению, о коей выражена Высочайшая Воля в сообщении Министра Императорского Двора, касается, по моему убеждению, лишь дальнейшего отвода новых участков из ценных имений Кабинета и распространительного толкования статей землеустроительного закона в смысле обязательности прирезки землеустраиваемым обществам дополнительных наделов или наделов лесных. В этом отношении сообщение Генерала-Адъютанта бар. Фредерикса устраняет всякие сомнения и определенно указывает надлежащую земельную политику будущего.
Но мне казалось бы ошибкой истолковывать указания Его Величества в смысле отказа во всех ходатайствах старожилых сельских обществ о предоставлении им, в виде милости, тех угодий их давностного фактического пользования, замежевание которых в оброчные статьи, вопреки многолетней предшествовавшей практике Кабинета, а иной раз и в не строгом соответствии с законом, – сопряжено с потрясением экономического благосостояния землеустраиваемых селений.
Возможно ли допустить без опасений нарушить истинный смысл велений Государя Императора, чтобы землеустройство крестьян на землях Кабинета, производящиеся ныне, – имело своим последствием менее обеспеченное положение населения, чем на землях, отведенных ранее в тех же уездах и волостях? Такое положение противоречило бы в корне прочно сложившимся на местах отношениям населения к Державному Собственнику, не было бы понятно крестьянами иначе, как следствие произвола местных властей, несогласного с Волей Государя, и повело бы к осложнениям более невыгодным для владений Кабинета, чем отвод нескольких тысяч десятин по разбросанности, не представляющих и крупной ценности.
Едва ли возможно сомневаться, что применяемая обычно при всех размежеваниях и отводах крестьянских земель с целью сохранения интересов частной крупной собственности осторожность, обеспечивающая спокойствие дальнейшего после размежевания использования земель их владельцами, должна иметь особое значение и в деле охраны интересов частной собственности Государя Императора.
По приведенным соображениям, не поддерживая вовсе предположения губернатора об устройстве всех арендаторских поселков, образованных на землях Кабинета, если отвод им земель не требуется прямым смыслом закона об алтайском землеустройстве, я остаюсь при мнении о желательности представления на Высочайшее благовоззрение тех ходатайств населения, которые касаются сохранения в наделах обществ, в виде особой милости, угодий давнишнего их пользования и о приостановлении исполнения тех постановлений общего присутствия, которые обжалованы Правительствующему Сенату, так как этим путем могут быть избегнуты возможные в отдельных случаях ошибки местного присутствия по утверждению отрезок от крестьянских наделов.
Только такое разрешение назревшего в Томской губернии вопроса и представляется мне вполне согласным с Высочайшей Волей, выразившейся в целом ряд предшествующих законодательных актов, направленных к обеспечению благосостояния крестьян, поселенных на землях Государя Императора, и, в частности, соответствовало бы общему смыслу Высочайшего Указа 19 сентября 1906 г., обращенного затем в закон 9 мая 1911 года.
В этом последнем Указе, с благодарностью принятом русским крестьянством как особая Царская Милость, нельзя не видеть основного, руководящего и до отмены этого закона обязательного для всех мест и лиц Высочайшего повеления, определяющего общее направление землеустроительной политики на землях Кабинета, с которым нельзя не согласовать разрешения отдельных дел.
К изложенному считаю не лишним добавить, что задача алтайского землеустройства, как бы льготно для населения не истолковывались и применялись требования землеустроительного закона, – все же сводится к ограничению определенными межами прежнего, часто широкого, земельного простора.
В неизбежности при этом известного сокращения или стеснения землепользования всегда заключается источник недовольства последствиями землеустроительных операций. Поэтому особое значение для сохранения порядка и спокойствия во взаимных отношениях представителей разграничиваемых земельных владений в это время имеет сугубая тактичность и умение лиц, направляющих дело, отличать мелочи от существенных уступок. В этом именно смысле образ действий нынешнего начальника округа, действительного статского советника Михайлова, оставляет желать лучшего. Но не могу не заметить, что и самая умелая постановка землеустроительного дела не избавляет иногда, особенно при посторонней агитации, от возникновения осложнений на этой почве.
В этих случаях всякая нерешительность или промедление администрации в поддержке законного порядка, при приведении в исполнение распоряжений землеустроительных учреждений, представляются мне чрезвычайными опасностями. Поэтому, вполне сознавая особую нежелательность репрессивных мер на землях, принадлежащих Государю Императору и как бы освященных Его Именем, я все же нахожу соответственным указать губернатору на необходимость не останавливаться пред решительными действиями для прекращения беспорядков в самом начале их возникновения в видах предотвращения больших осложнений.
При этом разрешении в каждом отдельном случае вопроса о необходимости таких мер должно всецело принадлежать губернатору, и никакое направление землеустроительной политики не может в моих глазах освободить местную административную власть от ответственности за массовые нарушения порядка и спокойствия.
Подписал: Главноуправляющий Землеустройством и Земледелием, Статс-Секретарь А. Кривошеин.
Скрепил: Начальник Переселенческого Управления Г. Глинка.
Российский гос. исторический архив. Ф. 391. Оп. 4. Д. 1486. Л. 35‑37 об.
Опубликовано в: Сибирские переселения: документы и материалы. Выпуск 4: Конфликты старожилов и переселенцев. 1880-е – 1910-е годы. СПб., 2020.
Вопросы:
1. По мнению Томского губернатора, какое обстоятельство вызывает опасения за спокойствие населения в Алтайском округе?
2. Какую новую информацию мы узнаем из этого письма?
3. Как видит решение проблемы автор письма?
Расшифровка
Доверительно
Председателю Совета Министров.
Ваше Высокопревосходительство изволили сообщить мне 8 мая, за № 2963, копию удостоенного Высочайшего Его Императорского Величества рассмотрения всеподданнейшего доклада Вашего о затруднениях, встреченных при поземельном устройстве переселенцев села Мармышского, Томской губернии, а засим препроводили телеграмму Томского губернатора с предположениями о мерах, которые он считает необходимыми для предупреждения аграрных беспорядков на землях Алтайского округа. Наконец, при письме Вашего Высокопревосходительства от 26 мая мной получена копия сообщения Министра Императорского Двора о высказанных ему лично Его Императорским Величеством Высочайших взглядах на необходимость урегулирования возникших на Алтае прискорбных явлений путем административных мер, определенно проявляющих населению непоколебимую волю правительства охранять интересы государства и народонаселения не в ущерб владений Его Императорского Величества.
По этому поводу обязываюсь объяснить следующее:
По мнению Томского губернатора, одним из главных обстоятельств, вызывающих опасения за спокойствие населения в Алтайском округе, является наличность значительного числа хозяев, долгое время проживающих в крае и не получающих прочного земельного устройства ни путем водворения на новых переселенческих участках из оброчных статей Кабинета, ни путем приписки к старожилам [1]. Вследствие сего скорейшее предоставление всему этому неустроенному населению земель из владений Кабинета представляется губернатору как бы необходимым условием аграрного успокоения.
Со своей стороны я не разделяю такого мнения. Конечно, сельское население, все поголовно и прочно устроенное на земле, на началах частной собственности, является для всякой местности наилучшей гарантией земельного довольства и спокойствия; но такое положение дела еще нигде и никогда не было достигнуто и едва ли в какой-либо стране становилось непременной целью государственных мероприятий. В частности наличность, на ряду с обширным классом земельных собственников, значительного земледельческого населения, неустроенного и живущего арендами и заработками, не составляет исключительной особенности Алтайского округа. Многие [Л. 35 об.] сотни тысяч такого населения имеются на Кубани и в Донской области, – на казачьих землях, – в киргизских степях Акмолинской и других областей Западной Сибири. И на самом Алтае обилие такого населения не есть явление только последнего времени или последствие земельной политики текущих лет. Напротив, издавна тысячи хозяев ежегодно предпочитали проживать в качестве неустроенных в этом благодатном крае устройству в ином месте, и лишь постепенно, издаваемыми время от времени особыми законодательными актами, прикреплялись к земле.
Такая исконная забота законодателя и самого Кабинета Его Величества об устройстве местного населения в пределах округа, в связи с Высочайшим Указом 19 сентября 1906 г., о передаче свободных земель под переселение, и породила в населении мысль о том, что благодаря основному отличию Алтая от других местностей, а именно принадлежности Алтайских земель не обыкновенному частному собственнику или сословию, а Верховому Хозяину всей земли русской, – все неприписанное здесь население должно непременно получить земельное устройство из владений Державного Собственника.
Ход этого дела с изданием Высочайшего Указа 1906 г., после передачи для заселения этим путем новых 3000000 дес., способен был еще укрепить такую мысль в населении. С этого времени устройство на Алтае всего пришлого сюда населения стало предметом особых забот вверенного мне ведомства и шло настолько успешно, что, несмотря на постоянный наплыв на Алтай переселенцев, число неустроенных самовольцев значительно уменьшилось в последние годы. Так, в течение только двух последних лет 1910 и 1911 гг. устроено в Томской губернии – 126000 душ мужского пола, из коих 64000 причислены к новым переселенческим участкам, а 62000 – к старожилам, и в настоящее время численность неустроенного населения на Алтае, указываемая губернатором, отнюдь не превышает количества, которое, судя по примеру прежних лет, может считаться для такой исключительной местности нормальным.
Нужно заметить, что экономическое положение этого неустроенного населения подробно обследовано Переселенческим Управлением в 1910 и 1911 гг., причем оказалось, что неустроенные в Алтайском округе часто живут не хуже получивших земельное устройство. Так, например, в 1910 г. из 48800 семейств таких хозяев (свыше 240000 душ), из числа коих 5000 были обследованы в первый год прихода – 72,5% имели свои жилища, 71,6% – крупный скот и 54,6% – пашню. Из 11000 семей, не имевших скота и [Л. 36] пашни, около 4500 было ремесленников и только 6500 семей оказалось бесхозяйных, живущих исключительно наймом на работы.
Нельзя не признать задачу устроить на земле все это неприписанное население и предупредить накопление неустроенных в будущем совершенно неосуществимой. Для этого прежде всего было бы явно недостаточно того незначительного количества земель в Алтайском округе (за исключением малообследованного еще Горного Алтая), какое может быть передано ведомству Кабинетом, после отвода свыше 20000000 дес. коренному старожилому населению и около 3000000 дес. под новое переселение, – тем более, что место устраиваемых хозяев тотчас же займут новые и новые переселенцы.
По всем изложенным соображениям, я считаю устройство всего неприписного населения округа на землях Кабинета задачей невыполнимой и, вопреки заявлению Томского губернатора, отказываюсь видеть в немедленной передачи остающихся ныне в ведении Управления Округа оброчных статей, исчисляемых в размере всего около 500000 дес., непременное и необходимое условие предупреждения земельных беспорядков. Полагаю, поэтому, что вопрос о передачи этих статей под образование новых участков всецело зависит от усмотрения Кабинета [2]. С точки же зрения вверенного мне ведомства настаивать на передаче их не имею основания, тем более, что то или иное разрешение этого вопроса имеет главное значение не для устройства новоселов, а для интересов старожилого населения.
Переходя к этой важнейшей стороне дела и имея в виду, что согласно действующему закону – весь ход землеустройства и направление земельной политики зависит всецело от Министерства Императорского Двора, я прежде всего полагаю, что обязанность местной административной власти поддержать, во всяком случае, тот или иной порядок, который в этом деле будет установлен названным Министерством. С этой точки зрения, если бы Министерство Двора признало нынешнее направление землеустроительной деятельности Кабинета вполне соответствующим Высочайшим указаниям Его Императорского Величества, преподанным бар. Фредериксу, – то, как местному губернатору, так и местному высшему военному начальству и, наконец, высшему Правительству не оставалось бы ничего иного, как восстановить спокойствие и достигнуть должного подчинения со стороны населения состоявшимся постановлениям землеустроительных учреждений.
[Л. 36 об.] Не могу, однако, не заметить, что Высочайшие указания, объявленные Вашему Высокопревосходительству Министром Двора, не поколебали во мне уверенности в правильности ранее высказанных мной в Совете Министров соображений по вопросу о землеустроительной политике Кабинета на Алтае.
Не иное что, а лишь исключительная забота об интересах собственности Его Величества на Алтае внушает мне мысль, что после отвода под землеустройство крестьян-старожилов и переселенцев более двух десятков миллионов десятин, предоставление в отдельных случаях крестьянам тех сравнительно незначительных, разбросанных клочками оброчных статей в смежности с отводимыми наделами, в особенности из числа угодий, состоявших издавна в фактическом пользовании землеустраиваемых селений, не причинит серьезного ущерба этой собственности. Недопустимость отвода земельных участков населению, о коей выражена Высочайшая Воля в сообщении Министра Императорского Двора, касается, по моему убеждению, лишь дальнейшего отвода новых участков из ценных имений Кабинета и распространительного толкования статей землеустроительного закона в смысле обязательности прирезки землеустраиваемым обществам дополнительных наделов или наделов лесных. В этом отношении сообщение Генерала-Адъютанта бар. Фредерикса устраняет всякие сомнения и определенно указывает надлежащую земельную политику будущего.
Но мне казалось бы ошибкой истолковывать указания Его Величества в смысле отказа во всех ходатайствах старожилых сельских обществ о предоставлении им, в виде милости, тех угодий их давностного фактического пользования, замежевание которых в оброчные статьи, вопреки многолетней предшествовавшей практике Кабинета, а иной раз и в не строгом соответствии с законом, – сопряжено с потрясением экономического благосостояния землеустраиваемых селений.
Возможно ли допустить без опасений нарушить истинный смысл велений Государя Императора, чтобы землеустройство крестьян на землях Кабинета, производящиеся ныне, – имело своим последствием менее обеспеченное положение населения, чем на землях, отведенных ранее в тех же уездах и волостях? Такое положение противоречило бы в корне прочно сложившимся на местах отношениям населения к Державному Собственнику, не было бы понятно крестьянами иначе, как следствие произвола местных властей, несогласного с Волей Государя, и повело бы к осложнениям более невыгодным для владений Кабинета, чем отвод нескольких [Л. 37] тысяч десятин по разбросанности, не представляющих и крупной ценности.
Едва ли возможно сомневаться, что применяемая обычно при всех размежеваниях и отводах крестьянских земель с целью сохранения интересов частной крупной собственности осторожность, обеспечивающая спокойствие дальнейшего после размежевания использования земель их владельцами, должна иметь особое значение и в деле охраны интересов частной собственности Государя Императора.
По приведенным соображениям, не поддерживая вовсе предположения губернатора об устройстве всех арендаторских поселков, образованных на землях Кабинета, если отвод им земель не требуется прямым смыслом закона об алтайском землеустройстве, я остаюсь при мнении о желательности представления на Высочайшее благовоззрение тех ходатайств населения, которые касаются сохранения в наделах обществ, в виде особой милости, угодий давнишнего их пользования и о приостановлении исполнения тех постановлений общего присутствия, которые обжалованы Правительствующему Сенату, так как этим путем могут быть избегнуты возможные в отдельных случаях ошибки местного присутствия по утверждению отрезок от крестьянских наделов.
Только такое разрешение назревшего в Томской губернии вопроса и представляется мне вполне согласным с Высочайшей Волей, выразившейся в целом ряд предшествующих законодательных актов, направленных к обеспечению благосостояния крестьян, поселенных на землях Государя Императора, и, в частности, соответствовало бы общему смыслу Высочайшего Указа 19 сентября 1906 г., обращенного затем в закон 9 мая 1911 года.
В этом последнем Указе, с благодарностью принятом русским крестьянством как особая Царская Милость, нельзя не видеть основного, руководящего и до отмены этого закона обязательного для всех мест и лиц Высочайшего повеления, определяющего общее направление землеустроительной политики на землях Кабинета, с которым нельзя не согласовать разрешения отдельных дел.
К изложенному считаю не лишним добавить, что задача алтайского землеустройства, как бы льготно для населения не истолковывались и применялись требования землеустроительного закона, – все же сводится к ограничению определенными межами прежнего, часто широкого, земельного простора.
В неизбежности при этом известного сокращения или стеснения землепользования всегда заключается источник недовольства последствиями землеустроительных операций. Поэтому особое значение для сохранения порядка и спокойствия [Л. 37 об.] во взаимных отношениях представителей разграничиваемых земельных владений в это время имеет сугубая тактичность и умение лиц, направляющих дело, отличать мелочи от существенных уступок. В этом именно смысле образ действий нынешнего начальника округа, действительного статского советника Михайлова, оставляет желать лучшего. Но не могу не заметить, что и самая умелая постановка землеустроительного дела не избавляет иногда, особенно при посторонней агитации, от возникновения осложнений на этой почве.
В этих случаях всякая нерешительность или промедление администрации в поддержке законного порядка, при приведении в исполнение распоряжений землеустроительных учреждений, представляются мне чрезвычайными опасностями. Поэтому, вполне сознавая особую нежелательность репрессивных мер на землях, принадлежащих Государю Императору и как бы освященных Его Именем, я все же нахожу соответственным указать губернатору на необходимость не останавливаться пред решительными действиями для прекращения беспорядков в самом начале их возникновения в видах предотвращения больших осложнений.
При этом разрешении в каждом отдельном случае вопроса о необходимости таких мер должно всецело принадлежать губернатору, и никакое направление землеустроительной политики не может в моих глазах освободить местную административную власть от ответственности за массовые нарушения порядка и спокойствия.
Подписал: Главноуправляющий Землеустройством и Земледелием, Статс-Секретарь А. Кривошеин.
Скрепил: Начальник Переселенческого Управления Г. Глинка.
Археографическое описание.
Копия. Типографская печать. Типографское воспроизведение углового бланка: ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ // ЗЕМЛЕУСТРОЙСТВА // и // ЗЕМЛЕДЕЛИЯ. // ПЕРЕСЕЛЕНЧЕСОКЕ УПРАВЛЕНИЕ // По 1-му делопроизводству. // 8 июня 1912 года. // № 1403.
Исходящий номер:
1403.
Место хранения:
Российский гос. исторический архив. Ф. 391. Оп. 4. Д. 1486. Л. 35‑37 об.
Опубликовано в:
Сибирские переселения: документы и материалы. Выпуск 4: Конфликты старожилов и переселенцев. 1880-е – 1910-е годы. СПб., 2020.
