Выражение о трёх сторонах конфликта не вполне точно. Ни одна из трёх названных групп не была однородной, но в свою очередь состояла из различных подгрупп, и это – ключевой факт для понимания хода ново-тырышкинского противостояния и его исхода. Первый намёк на это нам уже дан в виде неосторожного упоминания старожильческого приговора о "прибывших ранее и причислившихся" переселенцах. С точки зрения законодательства 2-й половины XIX в. выражение "причислившийся переселенец" бессмысленно. Во времена Столыпина, когда переселенцам будут давать 10-летнее освобождение от налогов, отдельный учёт таких льготников в качестве переселенцев будет оправдан. Но в 1880-е годы переселенческий статус должен заканчиваться с причислением новичка к старожильческому селению. Формально он становится полноправным членом общества. Фактически, как видим, – нет.

В.П. Семёнов-Тян-Шанский (сын знаменитого географа), которому доводилось проездом бывать в Сибири, в своих воспоминаниях излагает между прочим и такое – почерпнутое, вероятно, от сибирских чиновников – наблюдение: "приселившиеся переселенцы, добровольно принятые сибиряками, лет по двадцати не признаются последними за себе равных, причем сибиряки в это время тщательно избегают с ними родниться. Когда же таким переселенцам сами сибиряки перестают давать кличку "россейских" и породняются, наконец, с ними, то бывшие "россейские" не без гордости говорят приезжим, что они стали "сибиряками", точно их повысили в чине" [1].

Вот почему при работе с ново-тырышкинским случаем полезно присмотреться к составу переселенцев. И у нас есть необходимые данные. Уже из подписки ново-тырышкинских новосёлов (документ № 5) мы узнаём, что переселенцы представляют довольно пёструю компанию, однако львиная доля – земляки с тамбовщины: жители Ольховской волости Моршанского уезда.

Гораздо более обстоятельные сведения даёт специальный перечень непричисленных переселенцев, составленный ново-тырышкинскими властями (документ № 6). В качестве мест выхода, помимо Тамбовской волости, названы Рязанская, Пензенская, Воронежская, Орловская, Оренбургская и даже Тобольская губернии. Документ открывает своему читателю удивительный факт: 42 из перечисленных в списке 93 человек проживают по паспортам, выданным позже их переезда в Сибирь. Паспорта, датированные 1881–1883 годами, имеют не только крестьяне, переехавшие в Сибирь двумя-тремя годами ранее, но и переселенцы первой половины 1870-х гг., и даже самый ранний из упомянутых в перечне переселенцев – Аникей Колесов (1866 г. – № 60 по списку).

Крестьянский паспорт XIX в. – это, по сути, разрешение покинуть место приписки. Документ, возобновляемый не реже раза в год в волостном правлении по месту приписки. Раз живущие в Сибири переселенцы умудрялись получать паспорта через тысячи километров, значит, связь с родиной сохранялась. О своих успехах и о сибирском приволье они сообщали землякам, приглашали к себе, помогали им устроиться здесь. Те, в свою очередь, привозили (или пересылали почтой) жизненно необходимые документы. Оставшиеся в Европейской России не воспринимали уехавших как безвестно сгинувших, а напротив, хорошо помнили, и даже спустя полтора десятилетия волостные правления выписывали этим давно отсутствующим такой ответственный документ, как паспорт. Конечно, волостной старшина не стал бы этого делать, если бы не получал от уехавших или их родственников налоговых платежей.

От Орла до Оренбурга – пол-России: нельзя, значит, списать дело на местные особенности отдельно взятой волости или даже губернии. Перед нами – налаженный механизм не чрезвычайных выплесков, но регулярного хозяйственного явления.

Явление это на протяжении 70-х годов существенно нарастало. Разброс переселившихся по годам выглядит следующим образом: 1866 – 1; 1870 – 1; 1872 – 2; 1874 – 2; 1875 – 1; 1876 – 10; 1877 – 2; 1878 – 3; 1879 – 3; 1880 – 15; 1881 – 14; 1882 – 33. Речь идёт только о непричисленных переселенцах; сколько в эти же годы причислилось – из этого перечня не видно. Но обратим внимание на спад начавшего было расти показателя в связи с Русско-турецкой войной 1877–1878 гг. Ясно, что война повлияла не на сокращение доли причисляемых в Сибири, а на спад переселения в целом. Этот спад мы на наших цифрах видим – значит, даже цифры отдельно взятых непричисленных переселенцев позволяют судить о спадах и подъёмах всего переселенческого движения. И эти цифры показывают в 1880 г., после спада 1877–1879 гг., резкий рост числа пришельцев, а в 1882 г. – вновь двукратное увеличение. Немудрено, что чаша терпения старожилов переполнилась.

Примечания.

[1] Семенов-Тян-Шанский В.П. То, что прошло. В двух томах. Том первый: 1870–1917. М.: Новый хронограф, 2009. С. 354. В цитате исправлена ошибка (в публикации: "не признаваются").