Автор отношения совершенно прав: крестьянский начальник в своём рапорте действительно опроверг наличие твёрдого "тарифа". И это опровержение представляет собой явную ложь, что отлично видно из материалов, бывших в распоряжении губернского управления. Заявление крестьянского начальника противоречит не только жалобе переселенцев, но и декабрьским объяснениям сельского старосты, представляющего интересы старожилов! Обратимся вновь к этому документу (№10): "По приговору общества на всех непричисленных переселенцев в этом году была наложена арендная плата за занятые усадьбы по 40 рублей и за лошадей, рогатый скот и овец по 3 рубля за каждую голову" (л. 11). На поле напротив этих строк значится: "Неправда" – и подпись крестьянского начальника. И дальше, в его собственном рапорте (документ №11) – практически те же самые слова, которые мы видели в высказывании губернского управления ("не огульно, а по состоянию"), лишь с отсылкой к приговору от 26 июля.

Поскольку про-старожильческая позиция ново-шульбинского старосты безусловно видна из его "объяснения", предположить с его стороны клевету на старожилов (в том числе и на самого себя) невозможно.

Притом все без исключения суммы исков общества против каждого из четырёх десятков переселенцев раскладываются по формуле: z = 3x + 40y, где z – сумма долга обвиняемого, х – число голов скота (от 1 до 6), y – число усадеб (равное 0 или 1). Минимальная сумма долга – 3 руб., наивысшая – 58 (документы №3, №4, №5, №6, №7).

Более того, в одном из сентябрьских решений волостного суда [11], читаем: "Доверенный [от общества] Рыбалко иск о[бщест]ва подтвердил, предоставив суду приговор о[бщест]ва, которым оно обложило разночинцев арендной платой, причем добавил: с Михаила Кобзева он получил следующие с него деньги 6 руб., но не 12 – ибо у него только лошадь да корова" (л. 16–16 об.). Которые – продолжим мы недосказанное – и обложены по 3 руб. за голову.

Таким образом, старожильческая "такса", обозначенная в жалобе переселенцев, выдаёт себя несомненно. И старожилы не скрывают наличия этой таксы [12] – потому что она не противоречит закону. Скорее, наоборот: именно единая для всех (лишённая субъективизма) шкала оценок настойчиво внедрялась в эти же самые годы в деле раскладки податей крестьянскими обществами [13]. Для старожилов было естественно, что переселенцев надо обложить по единой ставке. Но чиновникам требовалось доказательство справедливости, хотя бы и поддельное. Требовалось доказательство того, что они руководствуются не буквой, а духом закона, стремящегося ко всеобщему благу.

Примечания.

[11] Их несколько: все должники общества были разбиты на 5 групп – видимо, для удобства судопроизводства: чтобы не собирать в волостной сборне слишком большую толпу. 
[12] Остаётся под вопросом объяснение формулы приговора 26 июля: обложить переселенцев арендной платой, "принимая во внимание величину и удобство занятого каждым из разночинцев участка земли, а также общее состояние каждого разночинца". На деле назначенная каждому сумма (указанная в этом же приговоре) укладывается в формулу, учитывающую лишь усадебное место (40 руб.) и количество скота (по 3 руб.). Таким образом, общая формула не соответствует конкретным цифрам: ни количество, ни качество занятой земли не учтено. Похоже, что уже на этом этапе не обошлось без вмешательства крестьянского начальника, который заранее готовил доводы для будущего рапорта. В декабре староста, позабыв про излишние с его точки зрения тонкости, выдал действительный метод исчисления арендной платы, но крестьянский начальник не очень стремился спрятать концы в воду, поэтому не заставил старосту переделывать своё объяснение и ограничился собственным комментарием на полях. 
[13] Кириллов А.К., Панова А.Е. "Раскладку подати произвести не прежним порядком...": раскладки казённых и мирских сборов крестьянами Богородской волости Томского уезда в начале XX века // Экономическая история. 2014. № 3 (26). С. 24–30