Описывая систему притеснений старожилов, переселенцы называют поимённо двух старожилов (Алексей Анисимов и Михаил Лихачёв), наказанных за несоблюдение запрета принимать непричисленных переселенцев в работники. Эти имена многое дают для понимания начальной стадии взаимодействия.

Фамилия "Лихачёв" 13 раз встречается среди 77 подписей к старожильческому приговору от 4 июля (документ № 1). Лихачёвы – один из кланов деревни Харловой, между которыми распределяется большинство фамилий участников схода 4 июля. Это самый многочисленный и, по-видимому, самый влиятельный клан: именно Лихачёвы держали в своих руках и должность сельского старосты. Лихачёвым же принадлежали три из семи заимок, приписанных к деревне Харловой по списку населённых мест 1882 г. Поскольку фамилия эта не из самых частых, наиболее вероятно то объяснение, что Михаил Лихачёв – старожил, которого материальные или иные обстоятельства заставили пойти против мнения родственников.

Зато фамилия Алексея Анисимова совпадает с фамилией одного из авторов переселенческой жалобы Игнатия Анисимова и не типична для жителей деревни Харловой. Ясно, что речь идёт о родственнике воронежских крестьян, переселившемся ранее. Может быть, даже о "разведчике", отправленном в Сибирь именно для подготовки переезда всей семьи. Придя в то время, когда земельная проблема ещё не очень волновала харловских старожилов, Алексей Анисимов успел причислиться, и с формальной точки зрения мы его должны воспринимать как старожила. Но он и подобные ему воплощали собою важную зацепку, позволившую переселенцам 1891 года закрепиться в алтайской деревне.

"Разведчики" наподобие Алексея Анисимова составляли в Харловой меньшинство, но не единичное исключение. Новые данные на эту тему мы находим в отдельном прошении Петра Емельянова (документ 4). Обвиняя волостного старшину в искажении сведений в угоду старожилам, жалобщик просил "по обстоятельствам настоящего дела присяжное удостоверение чрез опрос общественников" в числе 12 человек, которые почти поровну делятся между представителями самых многочисленных местных кланов (трое Лихачёвых, двое Ларионовых, Паутов, Травников) и представителями редких для Харловой фамилий (двое Анисимовых, Малахов, Болдырев, Донских). Вспомним вновь старожильческий приговор от 4 июля: перечень подписей под ним включает 16 человек, фамилии которых встречаются не более двух раз (притом что в этом перечне отсутствуют и Анисимовы, и Донских). Значит, группа новых старожилов включает более 16 человек. Однако действуют они не одинаково: одни поддерживают переселенцев, другие – общество.

Вернёмся к документам от 7 июля 1893 г. Почему Пётр Емельянов подавал прошение отдельно? Потому что именно ему удалось добыть главный козырь харловских переселенцев – обещание причислить его и его родственников к обществу деревни Харловой, подкреплённое денежным задатком. Именно вокруг факта уплаты этих денег и завязана главная интрига этого дела.

Из ходатайства Емельянова мы узнаём, что он пришёл в Харлову в начале 1891 г.: "Зимою 1891-го года прибыл я из России в Сибирь для приискания места для нового поселения и остановился в деревне Харловой, Колыванской волости". Пришёл один, договорился с обществом о приёмном приговоре, вызвал отца и братьев. Уплатив 32 руб. в качестве аванса за приёмные приговоры, был, как будто, принят в общество и весной 1892 г. наряду с братом Фёдором обложен податями, а равно включён в число несущих натуральные повинности. Приёмный приговор – явление колоссальной важности, безусловное доказательство права жить в деревне. Как будто, изложение Емельянова убедительно подтверждает его право жить в Харловой. Непонятно одно: почему вдруг общество "потом отказалось" от выдачи приёмного приговора и "с наступлением настоящего года" (1893) стало выталкивать переселенцев из деревни. Никакого объяснения этому Емельянов не даёт, и это наводит на мысль об умолчании. Следующие документы дадут нам дополнительные факты на эту тему. Но и уже известное нам показывает корни конфликта: переселенцы шли не на пустое место. У них были в Харловой свои люди, от которых можно было и обстановку узнать, и пожить у них первое время. Неясной остаётся только история с оплатой приёмного приговора: на эту тему у нас есть пока только взаимоисключающие заявления, и никаких данных для решения противоречия.